Айзек Азимов - Роботы зари [Роботы утренней зари]

– Самую чуточку.

Когда он доедал вторую порцию, Глэдия сказала:

– Элайдж, эта завтрашняя встреча…

– Что, Глэдия?

– Она означает, что ваше расследование закончено? И вы знаете, что случилось с Джендером?

Бейли ответил, взвешивая каждое слово:

– Мне кажется, я знаю, что могло произойти с Джендером. Но не убежден, что сумею убедить в этом кого-либо.

– Тогда зачем вы устраиваете эту встречу?

– Не я, Глэдия. А мэтр робопсихолог Амадиро. Он против самой идеи расследования и рассчитывает отослать меня назад на Землю.

– Это он испортил вашу машину и послал роботов захватить Дэниела?

– По-моему, он.

– Так неужели его нельзя за это судить и заставить понести наказание?

– Можно-то можно, – ответил Бейли яростно. – Но только у меня нет пустячной мелочи – веских доказательств.

– И, сделав все это, он выйдет сухим из воды, а вдобавок прекратит расследование?

– Боюсь, так и будет. Говоря его словами: люди, не надеющиеся на справедливость, не разочаровываются.

– Но так же нельзя! Не допустите этого. Вы должны довести расследование до конца и узнать правду!

– Ну а если узнать правду я не сумею? – Бейли вздохнул. – Или сумею, но не смогу добиться, чтобы меня выслушали?

– Нет, вы можете и найти правду, и заставить выслушать себя!

– Ваша вера в меня, Глэдия, очень трогательна. Однако, если Законодательное собрание Авроры захочет отправить меня на Землю, а расследование прекратить, я не смогу этому помешать.

– Но разве вы хотите вернуться, ничего не добившись?

– Нет, конечно. И ведь я не просто ничего не добьюсь, положение гораздо хуже, Глэдия. Моя карьера пойдет прахом, а будущее Земли останется самым черным.

– Так не допустите, чтобы они этого добились, Элайдж!

– Иосафат, Глэдия! Я попытаюсь, Но не могу же я поднять планету голыми руками. Не требуйте от меня чудес.

Глэдия кивнула, опустила глаза и прижала кулачок ко рту. Она замерла, словно о чем-то задумавшись. Бейли не сразу сообразил, что она беззвучно плачет.

68

Бейли вскочил и обошел стол, рассеянно и с досадой заметив, что ноги у него подгибаются, а левое бодро сводит судорога.

– Глэдия, – сказал он, нагибаясь к ней, – не плачьте!

– Не обращайте внимания, Элайдж, – прошептала она. – Это пройдет.

Он беспомощно стоял рядом с ней. Протянул было руки и опустил их.

– Я не прикоснусь к вам, – сказал он. – Лучше не надо, правда?

– Да нет же, нет! Не так уж я обожаю свое тело, да и заразиться от вас я ничем не могу. Я… я не такая, как прежде.

И Бейли протянул руку и прикоснулся к ее локтю, неловко погладив его кончиками пальцев.

– Завтра я сделаю все, что в моих силах, Глэдия, – сказал он. – Я постараюсь.

Она встала, повернулась к нему и прошептала:

– Ах, Элайдж!

Машинально, почти сам того не заметив, Бейли раскрыл ей объятия. И так же, словно не отдавая себе отчета, она прижалась к нему и спрятала лицо у него на груди, а он бережно обвил ее руками.

Он только чуть ее касался, ожидая, когда она осознает, что обняла землянина. (Конечно, она обнимала человекоподобного робота, но все-таки не землянина!)

Глэдия громко всхлипнула и пробормотала в рубашку Бейли:

– Это нечестно! Только потому что я с Солярии! Никому нет дела, что случилось с Джендером. Но будь я аврорианкой, они бы приняли его гибель близко к сердцу! А так все свелось к предрассудкам и политике.

Бейли подумал: «Космониты – просто люди. Именно это сказала бы Джесси в такой ситуации. А если бы Глэдию сейчас обнимал Гремионис, он бы сказал именно то, что сказал бы я – знай я, что сказать!»

Но он сказал:

– Это не совсем так, Я уверен, что доктор Фастольф принимает близко к сердцу гибель Джендера.

– Да нет же! Не по-настоящему, Он только хочет взять верх в Законодательном собрании, а этот Амадиро хочет того же, и они оба пожертвовали бы Джендером, лишь бы добиться своего!

– Обещаю вам, Глэдия, Джендером я не пожертвую, что бы мне за это ни предлагали.

– Да? А если вам пообещают, что вы сможете вернуться на Землю без ущерба для своей карьеры и против вашего мира никаких санкций предпринято не будет, при условии, что вы забудете про Джендера, как вы поступите?

– Какой смысл сочинять гипотетические альтернативы, когда заведомо ничего подобного произойти не может? Меня не станут прельщать, чтобы я забыл про Джендера. Их цель – отправить меня назад с пустыми руками, предрешая и мою гибель, и гибель моего мира. Но если они не воспрепятствуют мне, я доберусь до человека, уничтожившего Джендера, и добьюсь, чтобы он понес заслуженное наказание.

– Что значит «если»? Не допустите, чтобы они вам воспрепятствовали!

Бейли горько улыбнулся.

– По-вашему, аврорианцы с вами не считаются, потому что вы с Солярии, так подумайте, как они третировали бы вас, будь вы с Земли! – Он крепче ее обнял, – Но я попытаюсь, Глэдия. Не хочу пробуждать напрасные надежды, но кое-что в запасе у меня есть. Я попытаюсь…

Он почти забыл, что он с Земли, хотя только что сам это сказал.

– Вы говорите, что попытаетесь, но как? – Она чуть отодвинулась, чтобы заглянуть ему в лицо.

– Ну, я могу… – Бейли растерянно умолк.

– Найти убийцу?

– И вообще… Глэдия, простите, мне нужно сесть. Он попятился к столу и оперся о него.

– Что с вами, Элайдж?

– У меня был тяжелый день, и я еще не собрался с силами.

– Так вам лучше поскорее лечь!

– Честно говоря, Глэдия, я этого и хочу.

Она разжала руки, лицо у нее стало тревожно-сочувственным, и слезы были забыты. Она подняла руку, слегка махнула, и Бейли тотчас (так ему по крайней мере показалось) окружили роботы.

А когда он уже лежал в постели и последний робот ушел, Бейли уставился в темноту. Он не знал, идет ли еще во Вне дождь, вспыхивают ли еще редкие усталые молнии, но грома он больше не слышал.

Бейли глубоко вздохнул и подумал: «Что я обещал Глэдии? Что произойдет завтра?»

Финал драмы… Полная неудача?

И погружаясь в дремоту, Бейли думал об озарении, внезапно осеняющем на границе между сном и явью.

69

С ним это случалось уже дважды. Накануне ночью, когда он вот так же почти засыпал, и в этот вечер, когда он терял сознание, лежа в грезу под деревом. Оба раза его осеняло, что-то освещало загадку, как молния, рассеивающая на миг ночную тьму.

Но озарение исчезало с быстротой той же молнии.

Что, что это было? И сумеет ли он вспомнить?

На этот раз он приготовился удержать в уме ускользающую истину. Или ускользающую иллюзию? Вдруг в затмении сознания какой-то вздор представлялся истиной, проанализировать которую логически мозг в такую минуту не мог?